Анна Мурадова
Чудесная гора архангела

Этот знакомый по путеводителям и открыткам силуэт в ясный день напоминает издали замок из волшебной сказки. В туманный день вид еще эффектнее: на горизонте маячит некое воздушное, будто парящее в небе строение, которое не держится ни на чем. Всякий путник попадает под очарование волшебной горы, покоящейся то на синих водах моря, то на прибрежных зыбучих песках, и древнего аббатства с остроконечным шпилем, вонзающимся в самое небо.
Когда говорят о Мон-Сен-Мишель (Горе Святого Михаила), обычно имеют ввиду уникальное творение многих поколений архитекторов, выросшее на горе за тысячу с лишним лет. Но архитектурное чудо лишь дополняет необычное творение природы: гора святого Михаила расположена на границе Нормандии и Бретани, в месте, где амплитуда приливов и отливов самая высокая в мире (около 15 метров).
Море здесь изменчиво настолько, что проснувшись утром, можно его не увидеть - во время отлива вода отступает на 18 километров и только где-то на горизонте смутно угадывается голубая полоса. Ближе к обеденному времени вода начинает прибывать, причем так быстро, что кажется, что где-то открыли кран и заполняют море, как ванну. И к вечеру там, где вы чинно прогуливались после обеда по немного подсохшему песочку, уже плещутся волны и на порядочной глубине бочком-бочком бегают крабы. Скорость прибывающей воды просто фантастическая - 62 метра в минуту, то есть около метра за одну секунду!
Во время прилива гора Святого Михаила становится островом, к которому раньше иначе как вплавь добраться было невозможно. Теперь же остров соединен с побережьем дамбой, по ней проходит асфальтированная дорога. Когда море отступает, гора гордо возвышается посреди необозримых песков. Однако от этого не становится более доступной. Пески вокруг опасные, серые и вязкие, вечно пропитанные морской водой и могут засосать, как болотная трясина. Каждый год, несмотря на предупреждения и знаки "Осторожно: зыбучие пески!" в них гибнет по несколько туристов за лето. А что творилось в старые времена, когда не существовало еще асфальтированной дороги?
В общем, даже при беглом взгляде становится ясно и понятно, что место это непростое: ни на море ни на суше, на границе земли и водных просторов, нашего и чужого мира.
...Помню первое ощущение от посещения Горы. Это было чувство нереальности происходящего, необъяснимое мистическое чувство, которое сложно передать словами. Мое первое свидание с чудесной горой состоялось холодным весенним днем, когда толпы туристов еще не съехались и Мон-Сен-Мишель хоть отдаленно напоминал то, чем он был когда-то: отрезанное от мира аббатство, зависшее где-то на полпути между морем и небом. Море и небо были одинаково пасмурно-свинцового цвета и когда мы с друзьями понимались по очередной лестнице, находящейся на самом склоне горы, пространство под очередным порывом соленого ветра видоизменилось, море и небо образовали одну сферу и на секунду мне показалось, что гора (и мы вместе с ней) находится внутри какого-то полого металлического шара. Облака бежали в том же направлении, что и волны, и где они сливались, переходили одни в другие, понять было невозможно. И вот нет уже ни верха ни низа, ничего...
Есть такое понятие - зона перехода, переправа из одного мира в другой, из одной реальности в другую, соприкосновение мирского и священного. Гора Святого Михаила как нельзя лучше соответствует описанию такого вот места, где человек может почувствовать, что находится вне обычных рамок времени и пространства. В таком месте нельзя определить, где право, где лево, где верх, а где низ. Именно там чувствуешь себя маленьким существом, затерянным на просторах огромного мира, цыпленком, не вылупившимся из яйца.
Именно в таких местах во все времена возводили храмы. О христианском храме, существовавшем на Горе впервые упоминается в 708 году, тогда же говорится и о некоем селении, в котором был выстроен храм.
Первое упоминание, однако, не означает, что именно в это время люди впервые поселились на волшебной горе. Известно, что окружающая местность была заселена с незапамятных времен: в античности она была вполне обжита. До 8 века гора еще не была островом, а возвышалась посреди лесистой равнины. Но в 709 году море внезапно стало наступать, затопило леса и отрезала гору от суши, сделав ее островом.
Что находилось и что происходило на горе до 8 века, неизвестно. Вероятно, поселение на ее вершине существовало к тому времени уже давно. Принято считать, что на вершине горы был храм старого галльского бога Беленоса, которого позже сменил римский Меркурий.
О том, как впервые на Горе появился христианский храм, повествует красивая легенда: будто бы место для его постройки указал сам архангел Михаил. Он обозначил на вершине горы круг, на котором не было утренней росы. В середине этого круга было два огромных камня, которые следовало убрать и на их месте выстроить храм. Что за круг? Что за камни? История об этом умалчивает. Тем не менее, предание повествует о том, что Обер, епископ Авраншский, которому ангел указал место для храма, не сразу решился начать строительство, потому что место это было связано с какими-то языческими обрядами.
Скорее всего, все было почти так, как в легенде: речь идет о замене языческого культа христианским - два камня могли быть остаться от языческого капища, на месте которого, как это часто бывало в то время, была возведена небольшая молельня. Эта молельня, построенная в 708 году, частично сохранилась, причем известно об этом стало сравнительно недавно - ее открыли в 1961 году за стеной одной из более поздних церквей. К сожалению, увидеть можно лишь одну стену молельни, сложенную из больших плохо пригнанных камней. Кажется, что они набросаны как попало: большие на маленьких, острые углы торчат...
Кроме этого фрагмента не видно ничего, но остальное можно представить, причем большим воображением для этого обладать не надо: в восьмом веке не строили ничего особенно сложного и изысканного. Храмы были неказисты, и представляли собою нечто среднее между гротом и сараем, сложенным из разнокалиберных камней. В те суровые времена люди вообще мало думали об украшении жилища, а священники и монахи - в особенности.
Однако, со временем одной молельни оказалось мало: на Горе Святого Михаила возник монастырь. Монахи стремились полностью посвятить себя духовной жизни, но... В 9 веке на побережье обрушилось страшное бедствие - печально знаменитое нашествие викингов. Жителям разоренных сел и городов пришлось искать убежища на Горе Святого Михаила. Под крылом архангела был основан городок, который вполне благополучно сосуществовал с монастырем.
Викинги, или норманны, со временем стали полноправными хозяевами севера Франции, так как французский король вынужден был признать их предводителя Роллона герцогом новой страны, которая стала называться Нормандией. Роллон крестился и стал наводить порядок в церквах и монастырях. Потомки Роллона продолжили его дело. По приказу его сына, Ричарда Первого, каноников в монастыре Святого Михаила сменили бенедиктинцы.
Уже тогда на Гору шли паломники, люди отважные и смелые, глубоко и искренне верующие: ведь для того, чтобы попасть на Гору нужно было преодолеть три опасности: стремительно наступающее море, зыбучие пески и плотный морской туман, скрывающий из виду первые два препятствия. Однако риск, по-видимому, и притягивал тех, кто воспринимал это путешествие как испытание. Место становилось все более известным и в 966 году монахи-бенедиктинцы всерьез занялись обустройством острова. К несчастью для них, в 992 году случился большой пожар и многие здания пришлось перестраивать или отстраивать заново. К чести монахов надо сказать, что отстроились они добротно.
...Внутри старинной церкви сыро, прохладно и полутемно. Низкие своды, сложенные из камней: больших и поменьше, плоских и круглых, серых, коричневых и красных. Так строили в десятом веке. Уже тогда появились первые украшения: арки, низкие приземистые колонны. Новые строения уже не были похожи ни на пещеры, ни на сараи, в них уже появляется какая-то грубоватая красота. Однако паломники - не туристы, они идут сюда не для того, чтобы получать удовольствие. Их цель - ощутить то единение с Богом, которое возникает у верующего человека именно в этом странном месте - ни на суше ни на воде, ни на острове ни на материке.
Количество паломников увеличивалось год от года, они стекались отовсюду, из ближних и дальних стран. По всей Франции можно было увидеть людей, идущих по дорогам с переметной сумой и посохом и вышитыми на одежде ракушками. Иногда целые деревни вдруг срывались с насиженного места и отравлялись к чудесной горе. Позже, уже в 14 веке, организовывались отдельные детские паломничества: к горе отправились маленькие пастухи и пастушки со всей Франции, а двумя веками позже - дети от восьми до двенадцати лет собрались сразу из нескольких стран: Бельгии, Германии и Швейцарии двинулись в далекий путь, чтобы воочию увидеть гору архангела. Распрощавшись с родителями они собирались в дорогу, неся хоругви родных приходов. Путешествие было долгим (длилось оно около двух лет) и опасным: на дорогах было неспокойно, многих на пути подстерегали болезни, и все же дети шли к священной горе наравне со взрослыми.
Не только простые люди стремились поклониться святыне: короли и принцы составляли особую категорию паломников. Особенно жаловали Мон-Сен-Мишель короли Франции. Людовик XI учредил королевский Орден рыцарей святого Михаила. Рыцари получали из рук самого короля цепь, звенья которой были сделаны в форме ракушек. На цепи висела медаль, изображавшая архангела, поражающего дракона. Это тем более удивительно, что чудесная гора находилась тогда в другом государстве, на территории герцогства Бретань, на самой границе с Нормандией, да к тому же неподалеку от Англии и постоянно оказывалась в центре политических событий.
Эти события серьезно изменяли и жизнь монахов и даже сам облик аббатства. В 1024 году в результате военных действий на горе возник большой пожар. Только спустя сто лет монахам удалось заново отстроить аббатство, которое изрядно похорошело. Новый монастырь был выстроен в готическом стиле и считается одним из лучших образцов готики.
Каждая деталь в этом необычном строении имеет свой смысл. Монастырский сад, находящийся на высоте 77 метров над уровнем моря, под самым небом - это не что иное как средневековый Мистический Сад, уютная тихая площадка, окруженная колоннадой. Это место было предназначено для отдыха: именно здесь монах мог уединиться и погрузиться в думы. Колонны невысокие - в человеческий рост, причем расположены не симметрично, а двумя рядами в шахматном порядке, так что монах, чинно прогуливающийся по периметру сада, может наблюдать, как колонны будто бы тоже шагают, прячутся одна за другую. Впрочем, во всех готических зданиях на горе есть своя загадка, своя ученая игра.
Игра света и тени, изменения пространства, происходящие благодаря сводчатым потолкам и аркам, колоннадам - все подчеркивает необычность, почти нереальность этого места. Входишь в трапезную и застываешь в недоумении: справа и слева - сплошные стены с колоннами. Откуда льется свет? Проходишь вперед и видишь, как одно за одним тебе открываются узкие высокие окна, которых сперва за колоннами не видно. Пройдешь веред - те окна, что позади тебя опять спрятались, те, что впереди - еще не показались. Видно окно справа и окно слева - и все. Так и ходишь с мире иллюзий, солнечные лучи играют с тобой в прятки, наводя на мысль о том, что истинный свет иногда бывает скрыт от нас.
Бенедиктинцы любили символы и загадки. Не только свет, но и звук изменялся в этой необычной трапезной. У монахов существовал особый закон: ели они молча, говорить было запрещено, общаться дозволялось только с помощью специально установленных жестов. Все это время один из монахов читал с каменной кафедры душеспасительные тексты. Стены и свод усиливали его голос так, что он был слышен даже в самом дальнем конце трапезной.
Не менее удивительно другое помещение: скрипторий, то есть место для переписывания. Здесь монахи корпели над рукописями. Просто диву даешься, как это им удавалось: помещение, в отличие от светлой трапезной мрачновато-серьезное, свет проникает суда еле-еле и тут же теряется под сводами между колоннами. И тем не менее это помещение было самым приятным во всем аббатстве: это было одно из немногих отапливаемых помещений (обычно в бенедиктинских монастырях огонь разводили только на кухне и в лазарете). В скриптории имеется аж два огромных камина, таких, куда отправляли целиком стволы огромных деревьев. Теперь, конечно же, так не делают, тем более, что окрестные леса давно уже сведены на нет. Можно зайти внутрь камина, который изнутри кажется небольшой комнатой с огромной трубой вместо потолка.
Не стоит думать, что монахи обогревали скрипторий для того, чтобы побаловать себя. Конечно же нет! Здесь хранились книги, которые не выносят сырости, а воздух в этой местности настолько влажный, что определить, где кончается море, а где начинается туман, где кончается туман и начинается воздух, просто невозможно. Нежные пергаментные книги, в отличие от монахов, к таким условиям не приспособлены. И для того, что чтобы просушить - а не прогреть! - воздух в скриптории, оба камина работали на полную мощность. Местный скрипторий был знаменит, именно из-за него Мон-Сен Мишель в 12 веке называли "столицей книг". В то время главой монастыря был аббат Ториньи, ученый с широчайшим для того времени кругозором, наполнил скрипторий не только богословскими книгами, но и сочинениями греческих римских и византийских авторов, историческими и медицинскими трактатами.
...А пока монахи корпели над учеными книгами, приближающаяся война между двумя сильными противниками - Францией и Англией, знаменитая Столетняя война, заставляла жителей многих прибрежных городов готовиться к защите от врагов. Во время этой войны укрепления на территории аббатства возводились несколько раз и постепенно монастырь стал похож на феодальный замок, над которым возносился к небу величественный собор. За крепостными стенами расположился целый гарнизон. Аббат на время стал кем-то вроде главнокомандующего. Архангел не оставил свою гору в беде: несколько раз крепость была атакована англичанами, но всякий раз враги терпели поражение.
После войны к святому Михаилу стали относиться с особым пиететом: ведь он был одним из тех ангелов, которые явились Жанне д'Арк в ее родной деревушке Домреми и приказали ей стать спасительницей Франции. Число паломников заметно увеличилось. Пожалуй, это время можно назвать расцветом аббатства.
К сожалению, монахам было не чуждо все земное, и, купаясь в лучах славы архангела, они постепенно стали забывать о том, для чего, собственно, они находятся на острове. Аббаты, пользуясь некоторой вольностью устава, перестали постоянно жить на Мон-Сен-Мишель, и оставшаяся без надзора братия постепенно перестала отказывать себе в мирских удовольствиях. А во время религиозных войн монастырь и вовсе впал в немилость, так как один из Мон-Сен-Мишельских аббатов участвовал в заговоре против кардинала Ришелье. В 1632 году бенедиктинцы вновь пытались навести порядок в монастыре, но, вероятно, былой престиж был потерян навсегда.
Однако окончательно монастырь был уничтожен позже, во время французской революции. Революционный смерч пролетел по стране, сметая на своем пути по возможности все, что связано с религией. И монастырь, переживший наводнение, пожары, атаки викингов и англичан, был впервые побежден. Сначала его объявили "свободным храмом", выгнали оттуда монахов, а потом сделали из него мрачную тюрьму для политзаключенных. Кельи превратили в камеры, в монастыре были установлены орудия пыток, ужасные железные клетки. Здания постепенно ветшали, приходили в запустение.
Лишь в 20 веке все вернулось на круги своя: монастырь был отреставрирован, и в 1965 году монахи-бенедиктинцы заняли там свое законное место. Однако, Мон-Сен-Мишель перестал быть почитаемой святыней, и, хотя по-прежнему людской поток не иссякает, стремятся туда уже не паломники, а туристы. Им не нужен архангел, им нужно полюбоваться на величественное здание собора, на парадоксальные архитектурные изыски, побродить по отвесным улочкам средневекового города, бросить на счастье монетку в глубокий колодец и загадать желание. Обливаясь потом, летние туристы карабкаются по каменным лестницам, толкаются в сувенирных лавках. А вечером, когда огни расцвечивают гору, все ресторанчики забиты до отказа: туристы в огромных количествах поглощают морских моллюсков, крабов и прочих чудищ, глядя, как вода стремительно окружает гору...
Приехав на Мон-Сен-Мишель летом, я не увидела там ничего особенного: сверху картинно-рекламное голубое небо, бодренькое бирюзовое море, вокруг - туристы, туристы, туристы, потные лица и мокрые спины. Побродив по кромке зыбучих песков и увязнув в них по щиколотку, я собралась было расстроиться, но мне посоветовали остаться на горе до полуночи. Ночью во всем здании монастыря играла тихая музыка, а стены оживали под мягким светом разноцветных прожекторов: на полу возникали узоры витражей, на стенах плескались волны... выйдя на площадку, я глянула вниз. Далеко внизу виднелась башня с острыми гранями, вокруг которой плескались темные волны, далеко вверх устремился шпиль собора с золотым архангелом и будто упирался в темно-синее небо. В небе были звезды и в море были звезды. Где кончалось небо и начиналось море - никто не мог видеть. Ясно можно было ощутить лишь то, что земля далеко, а небо - гораздо ближе. И снова я очутилась внутри сферы, где низ и верх могли поменяться местами, где не было ни права и ни лева, только теперь эта сфера была обита изнутри синим бархатом с золотым шитьем.